За свою многолетнюю историю Павловская больница пережила немало эпидемий. И, как одна из самых старейших и успешных, всегда играла большую роль в борьбе с опасными инфекциями, которые сотнями, а иногда и тысячами убивали москвичей. Одна из них – «собачья смерть». Так в 1830 году называли холеру.
Инфекция пришла из Персии и поразила крупные российские города. События развивались стремительно. В первых числах сентября В Москве заболели и вскоре умерли около сотни горожан (всё население столицы составляло тогда порядка 300 000 человек), а к концу октября стали заражаться уже по сто человек в день! К середине ноября холерой заболели 4500 москвичей, из них 2340 умерли. А к концу января 1831 года общее число пострадавших от болезни горожан составляло 8576 человек.
Москву оцепили войска, въезд и выезд перекрыли (в тех, кто пытался прорваться за кордон, велели стрелять). В городе начался, как мы сказали бы сегодня, строгий карантин: кто мог и успел, бежал из города, остальные заперлись в своих домах, все учреждения, фабрики, театры, учебные заведения, многие магазины закрылись. По опустевшим улицам передвигались в основном повозки с телами умерших и полиция.
Лечить от холеры тогда еще не умели. К примеру, основным действенным способом дезинфекции считалось «окуривание дымом». Но не следует думать, что столица безвольно застыла в лапах «собачьей смерти». Во всём городе открывались временные холерные стационары, а главный директор Павловской больницы Пётр Иванович Озеров был назначен для борьбы с холерой начальствующим в Сретенской части Москвы. В Павловской больнице разрешили на время эпидемии нанимать в помощь медперсонала сверх штата сидельниц и прачек.
С холерой, благодаря введению жесткого карантина, в течение 1831 года справились. Но официальная статистика неумолима: «собачьей смертью» была поражена 31 губерния, заболело 466 457 и умерло 197 069 человек.
